Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

ADIPISCING ELIT

Б.Семянников, Они верили: их найдут и спасут. (выдержка и находчивость - основа выживания)

Опубликовано 24.11.2015

На берегу Северного Ледовитого
Старшина пограничной заставы прапорщик Алексей Архипов ночью вернулся из отпуска к месту службы, расположенному на побережье Северного Ледовитого океана. Наутро он получил приказ отправиться в тундру на шесть дней вместе с солдатами Александром Румянцевым и Владимиром Васильевым. Задание было вроде бы несложным, а погоду обещала метеослужба безоблачную. Но закрутила пурга...
Пограничники оказались в плену стихии. Они знали, что их будут искать и постараются спасти, да только попробуйте найти в темной комнате черную кошку. Трем товарищам повезло: в конце концов они вышли на старый рудник. Там подлатали уцелевший балок, и получился дом.


Б.Семянников, историк, ОБЖ № 1 2006 г.


Прапорщик Архипов - бывалый старшина, к тому же фельдшер по образованию, взял продукты под свой контроль. Запас был невелик: шесть банок тушенки, три буханки хлеба, 600 граммов масла, а также немного сахара и сухарей. Определили себе суточную норму питания. Решили, что это будет банка тушенки, сваренная в ведре воды. Но возникли две проблемы - с солью и водой.
Вопрос с водой разрешился быстро — начали растапливать снег. Позже обнаружили замерзший ручей - стали рубить и плавить лед. Насчет соли оказалось посложнее, но опять повезло: довольно скоро обнаружили деревянную бочку с остатками испорченного комбижира. И - о чудо! — комбижир был чересчур пересолен. Пограничники разломали бочку и вначале вытапливали в воде дощечки, а потом бросали туда тушенку. Конечно, пища была не ахти какой, но все-таки калорийной.
Через шесть дней хлеб и тушенка закончились. Но самое главное — не стало дров. Нет огня — жди скорую и верную гибель. Пришли к выводу, что надо более тщательно обследовать рудник, наверняка там что-то да найдется. К общей радости так и вышло: после некоторых поисков обнаружили дизельный мотор, бочку с соляркой, вполне сносную «буржуйку» и шланг. Тут же пришла в голову рационализаторская мысль: с дизеля сняли топливную трубку, соединили ее с бочкой солярки и устроили «капельницу»: на улице мороз, а у пограничников -«Ташкент».
Таким образом теплом себя обеспечили, а вот с голодом предстояло сражаться. Решили еще раз тщательнейшим образом обследовать рудник. После долгих поисков обнаружили штольню, вход в которую был затянут льдом. Вырубили лед - показались дверцы и темная дыра за ними. Архипов соорудил факел и распорядился: «Если не вернусь, категорически запрещаю идти за мной!» Распоряжение было приказом, но, естественно, бойцы все равно не оставили бы командира без помощи.
Лаз был узким, пришлось раздеться до нижней рубашки. И вновь удача: за обвалом он нашел целую россыпь сухофруктов. Они, конечно, подпортились, но их стали варить с совершенно испорченным комбижиром. Получалось хоть и отвратительное, но все же относительно питательное пойло.
Стояла полярная ночь, завывали и пурга, и волки. Однако воины-пограничники держались стойко. Достаточно сказать, что каждый день подшивали новые подворотнички (они в запасе были). Пару раз даже устроили импровизированную баню... Но вдруг везение кончилось: когда три товарища спали, случился пожар, и их жилище сгорело. Хорошо, успели выскочить да выбросить ватники.
Теперь уже голод, мороз и полярная ночь стали угнетающе действовать на группу воинов. У них появлялись галлюцинации: цветущий ромашковый луг, теплая радуга павлиньих хвостов в пальмовой роще... Стоило покориться этим ведениям, и... Надо было думать о том, как продолжать жить. Прапорщик Архипов осознавал, что такое отчаяние. Пограничники принялись искать новое пристанище. В окрестностях рудника нашли разбитую будку. Ее кое-как подлатали, перенесли сюда сгоревшую «буржуйку», которую починили тоже подручными средствами.
Пограничники не теряли надежды на то, что помощь все же придет. Коллективно составили свой «кодекс законов»:
группу считать подразделением, выполняющим боевое задание;
беспрекословно выполнять все распоряжения командира;
тщательно следить за своим внешним видом;
неукоснительно соблюдать правила гигиены;
всегда исходить из того, что товарищу труднее, чем тебе;
никогда не заводить разговоров о любимых блюдах;
хорошее настроение - хлеб воинов отряда.
Своеобразный кодекс и правило «Помогай ослабевшему!» выполнялись до самого последнего дня их «плена» и помогали выжить.
В один из дней Архипов решительно заявил товарищам:
— Оставаться здесь в бездействии, сидеть сложа руки, не надеясь на спасение, нельзя! - Но куда же мы пойдем? -спросили сослуживцы.
- Примерно километрах в пятнадцати от нас, в районе озера «Трех сестер», есть охотничья зимовка. Давайте разделимся. Двое пойдут туда, а один останется здесь и будет поддерживать огонь. Кого-нибудь да обнаружат, и все спасутся.
Архипов и его обессилевшие товарищи кинули жребий. Прапорщик и Румянцев отправились искать зимовье, а Васильев остался на руднике.
Долгий поиск в зимней тундре был большой ошибкой. Архипов и Румянцев ие имели для такого похода ни сил, ни опыта. Только чудом они не погибли и, порядком намучившись, вернулись на рудник.
Потом, сидя в будке, пограничники несколько раз слышали гул пролетавшего над ней самолета. «Не галлюцинации ли это?» - думали бойцы. А если и впрямь ищут? Тогда надо дать знать о себе. Найдя немного угля, подожгли его, чтобы привлечь внимание летчиков.
...Троих пограничников нашли на 48-е сутки. Они не только выжили - после лечения и отдыха товарищи вновь вернулись в строй.

На шлюпке - через море
14 июля 1942 года советские самолеты-разведчики морской авиации обнаружили в море довольно далеко от берега шлюпку и дали знать об этом Новороссийской базе. Хотя начинался шторм, командир морского охотника МО-071 старший лейтенант Сергей Еремин получил приказ выйти в море, невзирая на непогоду.
После оставления Севастополя советские корабли неоднократно находили самые различные плавсредства, на которых уходили из города его последние защитники. Но чтобы в открытом море оказалась наша одинокая шлюпка, в это не верилось никому. В голову лезли всякие мысли: а вдруг это ловушка - рядом со шлюпкой идет вражеская подводная лодка с приготовленными к пуску торпедами. Лишь приблизится корабль к «приманке», фашисты выпустят их. Но вдруг на шлюпке действительно моряки нашего флота? В любом случае требовалось проверить.
.. .Зарываясь носом в высокие волны, морской охотник с трудом продвигался вперед, навстречу шторму и неизвестности. Первый поиск оказался безрезультатным. Вечером следующего дня 071-й вошел в порт Поти. Старшего лейтенанта Еремина вызвал к себе на командный пункт оперативный дежурный и сообщил, что таинственную шлюпку самолеты-разведчики видели вновь. Кораблю был указан район.
Теперь поиск предстояло вести вместе с самолетами-разведчиками. Выйти в море следовало немедленно. Морской охотник должен был пройти восемьдесят морских миль. К счастью, море стихло, и можно было двигаться на большей скорости.
До боли в глазах всматривался в даль опытный сигнальщик старшина 2 статьи Василий Давиденко. Через два часа хода он доложил командиру:
- Слева пятнадцать градусов - наш самолет-разведчик. Летит курсом на корабль.
Самолет увидели все. Корабль обменялся с ним опознавательными сигналами. С борта самолета передали: «Следовать моим курсом». Морской охотник выполнил указание, самолет удалился. Вскоре сигнальщик доложил, что видит его вновь. Самолет выполнял виражи над одним и тем же местом, чтобы обратить внимание моряков на этот участок моря.
Проверив готовность комендоров, Еремин повел корабль на сближение с небольшой черной точкой, над которой настойчиво барражировал самолет. Морской охотник стремительно несся вперед, разводя пенистые буруны. Вот уже в бинокль виден торчащий над бортом шлюпки бесформенный предмет. Оказалось, что это обрывок грязного брезента, играющий роль примитивного паруса.
- В шлюпке люди! - доложил сигнальщик.
Приблизились. Еремин приказал застопорить ход. Корабль продолжал медленно двигаться по инерции. Старший лейтенант Еремин приказал взять шлюпку на буксир, а людей принять на палубу. Сам вид этих четырех человек свидетельствовал о разыгравшейся в открытом море на утлом суденышке невероятной трагедии. Худые, с обветренными лицами и воспаленными глазами, они были скорее похожи не на людей, а на выдуманных персонажей ужасной картины. Люди в шлюпке еще не сознавали, что спасены. В единоборстве с голодом, жаждой и морской стихией они отдали все свои силы и едва понимали, что им больше ничего не угрожает.
Командир охотника с горечью думал, сколько еще людей вверили свою судьбу волнам и обречено на испытания и гибель. Ведь в последние дни обороны Севастополя с мыса Херсонес уходили в море на утлых лодчонках, на бревнах, на всем, что хоть как-то держалось на воде. Уходили, чтобы достичь родных берегов, снова взяться за оружие и сражаться с немецко-фашистскими захватчиками.
Четверо матросов спустились в шлюпку и стали поднимать находившихся в ней на борт морского охотника. Трое из спасенных были флотскими, четвертый - солдатом. Шлюпку подвели к корме и закрепили на ней буксирный конец. Командир и штурман пришли к выводу, что разумнее всего идти не в Поти, а в Сухуми. В этом случае удастся выиграть несколько часов, что очень важно, когда дорога каждая минута для оказания помощи мученикам моря.
Корабль взял курс на Сухумский порт. А оперативному дежурному радировали: «Поднял на борт четырех военнослужащих. Шлюпку взял на буксир. Иду в Сухуми. Требуется срочная медицинская помощь. Еремин». Оперативный дежурный распорядился, чтобы к приходу 071-го в порту были медицинские работники.
Но что было делать в пути? Разве можно допустить, чтобы полуживые, но попавшие в руки своих же моряков люди умерли теперь, когда позади нечеловеческая борьба, когда так близко спасение. Всем членам экипажа морского охотника так хотелось поделиться со спасенными всем, что имели, несли одежду и еду. Врача на корабле не было. Его обязанности выполнял штурман Михаил Трофименко. А он знал, что в таком случае для оголодавших и изможденных людей самое лучшее - строжайшая диета. Если накормить истощенного человека досыта, то он погибнет.
Спасенным дали по двадцать пять граммов спирта, потом по глотку воды. Естественно, это не утолило жажду настрадавшихся людей. Они умоляли дать им еще воды. Им снова дали по глотку воды и по двадцать пять граммов спирта, а потом - по кусочку хлеба и по ложке супа. Но спасенные продолжали просить пищи и воды. Матросы корабля, успевшие повидать и кровь, и смерть, не могли устоять перед мольбами своих несчастных товарищей по оружию и порывались покормить их.
Тогда командир морского охотника выставил возле них часового, которому было приказано не допускать передачи пострадавшим пищи и воды. Поить и кормить их можно было только с его личного разрешения.
Обессиленным людям приказ командира корабля казался жестоким. А командир С.Еремин казал своему помощнику, что более трудного задания, чем доставка в базу спасенных из шлюпки, ему еще не доводилось выполнять.
Когда морской охотник вошел в Сухумский порт и ошвартовался, там уже ждали медики. Бывалый военно-морской врач отметил, что Еремин спас людей от смерти дважды.
А в судовом журнале морского охотника МО-071 осталась лаконичная запись: «16 июля 1942 года в точке с координатами... была обнаружена шлюпка, в которой находились три морских авиатора и один солдат». Тогда не знали даже имен тех, кто две недели скитался на небольшой шлюпке в открытом море. Только через много лет выяснились подробности тех событий.
Трем механикам по вооружению и приборам 18-го штурмового полка Военно-воздушных сил Черноморского флота Михаилу Белому, Владиславу Пель-нику и Михаилу Штеренбогену было поручено уничтожить на аэродроме всё, чем мог воспользоваться противник. Выполнив задание, механики отходили на Херсонесский мыс. Там у маяка они обнаружили перевернутую шлюпку, поставили ее на воду, заткнули дыры и собрались отправиться в рискованный путь, не думая и не подозревая об опасных испытаниях. Ведь важно было поскорее уйти от врагов. Решили: если в море встретят немцев, застрелятся из нагана.
Перед самым отплытием к шлюпке подошел раненый пехотинец Георгий Селиванов и попросил морских авиаторов взять его с собой. Солдата предупредили, что надеяться можно лишь на счастливый случай. Но пехотинец, как и моряки, считал, что лучше погибнуть, чем попасть в плен.
В пути на шлюпку несколько раз налетали фашистские самолеты. Тогда «мореходы» прятались под деревянные сиденья для гребцов — банки: пусть враги думают, что всё кончено и нечего расходовать боекомплект. Немецкие летчики все-таки осыпали шлюпку пулеметными очередями и лишь потом удалялись. Однако судьба хранила четверку смельчаков от пулеметного огня.
На пятые сутки пути съели последние сухари и выпили остатки пресной воды. Начался голод. Пару дней крепились, надеялись встретить какое-нибудь советское судно. Но море было пустынным.
Есть хотелось жутко. Но особенно мучила жажда. Избранный командиром шлюпки Пельник предложил по очереди окунаться в море. Это несколько освежало, но ненадолго. Пытались есть медуз, глотать морскую воду. Однако это не утоляло ни голода, ни жажды.
Когда стало не под силу идти на веслах, подняли парус из куска старого брезента. И так плыли на восток, преодолевая расстояния и ненастье. За четырнадцать дней и ночей шлюпка отмерила более трехсот миль, пока ее не подобрал морской охотник.

Спасительная записка
Солнце уже поднималось над горизонтом. Его косые лучи осветили тундру: однообразную заболоченную равнину, покрытую зеленовато-ржавым мхом. Рассвет заглянул и в маленькую палатку геологов Юрия Кублиц-кого и Анатолия Ивчатова.
Но утро не очень радовало молодых исследователей. Надежда на то, что за ними прилетит самолет, снова не оправдалась.
Двадцать дней в этой глухой и безлюдной местности провели Кублицкий и Ивчатов. Десять дней назад они выполнили порученное задание, за ними должны были прилететь, но, увы. Два дня назад у исследователей вышли все продукты, кроме молотого кофе.
— Я не знаю, что произошло, но нам надо уходить, - твердо сказал Кублицкий. - Дальнейшее ожидание бесполезно.
- Юра, куда нам идти?
— За семьдесят километров отсюда на берегу моря есть зимовка, а значит, люди.
Сборы были недолги. Геологи упаковали собранные материалы, захватили остатки кофе и двинулись в путь. Палатку решили бросить. В ней оставили придавленную камнем записку с указанием маршрута.
Прямой путь через тундру был слишком рискованным. Решили двинуться вниз по течению небольшой речки, чтобы спуститься к морю, а потом достичь зимовки по берегу моря. Такой окольный путь был длиннее почти втрое, зато безопаснее. На побережье к тому же можно было найти топливо для костра.
Начало пути было легким. Юра и Толя даже пели, подбадривая друг друга. Однако силы изголодавшихся людей убавлялись с каждым километром. Приходилось частенько останавливаться на привал. После остановки подниматься с места было все труднее. Но закаленные молодые ребята преодолевали слабость и упорно двигались к намеченной цели. Со всех сторон путников окружала унылая кочковатая тундра. На третий день пути друзья так выбились из сил, что двигались с трудом, поддерживая друг друга. Очень хотелось растянуться на мху и не вставать.
На одном из привалов Ивчатов радостно закричал:
- Юра, гляди - собака!
И в самом деле за геологом двигалось существо, похожее на собаку. Кублицкий пристально всмотрелся и разочаровал друга:
- Толя! За нами идет матерый волк, видимо, вожак стаи.
Как он и предположил, за вожаком трусило еще шесть волков. Сначала хищники держались на значительном расстоянии от людей и трусливо отбегали прочь, когда Анатолий и Юрий громко кричали. Потом звери осмелели и стали приближаться, окружая странников полукольцом.
К счастью, геологи отыскали брод и переправились через реку. Волки отстали, но ненадолго. Вскоре они тоже перешли на другой берег и появились вновь. Геологи, прижавшись друг к другу, медленно брели, пошатываясь от усталости. Рука Кублицкого крепко сжимала единственное на двоих оружие - охотничий нож. А волки подбирались все ближе и ближе... И вдруг отстали за речным поворотом. Возможно, их отвлек свежий след оленя.
Четвертые сутки перехода подходили к концу, когда геологи увидели море. Издалека темно-серые воды казались неподвижными, а у берега прибой яростно терзал отвесные скалы. Чтобы продолжать путь уже по побережью, требовалось снова перейти реку. Но путники слишком ослабели. Восстановить силы хотя бы отчасти мог только сон. Укрылись с головой брезентовым плащом. Забыв об опасностях, геологи сразу же заснули. Кублицкий, проснувшийся первым, с трудом разбудил Ивча-това. Друзья подошли к реке и тут поняли, что совершили большую ошибку, не переправившись на другой берег выше по течению. Стиснутая скалистыми утесами река устремлялась к морю бурным потоком. Течение было настолько сильным, что могло унести человека.
Возвращение назад в поисках более надежного места для переправы было подобно смерти, на это сил уже не было. Лучший вариант - двигаться только вперед. После долгих раздумий и колебаний решили переправляться здесь. Юрий Кублицкий, как более старший и опытный, пошел первым. Держа в одной руке папку с материалами и образцами, а другой балансируя, медленно и осторожно двигался по каменистому дну. Сидевший на большом камне Анатолий с тревогой взирал на то, как его товарищ преодолевает течение. И вдруг Юра потерял равновесие и упал в бушующий поток. Анатолий кинулся в воду на помощь, однако вынырнувший Юрий, подняв над головой папку, закричал:
- Ищи брод выше, здесь не пройдешь!
Мощное течение сносило геолога в море. Собрав последние силы, он поплыл к скале, стоящей у самого выхода в море. Здесь речной поток встречался с морским прибоем. Путешественника подхватила волна и понесла к берегу. Коснувшись ногами дна, Кублицкий с трудом выбрался на берег и упал ничком на холодные камни. Он долго не мог встать: не хватало сил даже выжать мокрую одежду и снять полные воды сапоги. Заставило его подняться только беспокойство за друга. Юрий стал ходить вдоль берега, всматриваясь, не покажется ли Толя. Кругом было безлюдно, и тишина нарушалась лишь монотонным шумом морского прибоя. Кублицкий чувствовал себя одиноким. Все прошедшие испытания казались ничтожными в сравнении с этим тоскливым чувством.
Смеркалось, и Юрий, окончательно обессилев, присел на камень. Вдруг из-за скал вышел Анатолий. Они бросились в объятия друг другу. Потом двинулись в путь, с трудом передвигая распухшие ноги.
Обогнув одну из скал, оба радостно вскрикнули:
- Вот она база!
Но геологов ждало разочарование. База была покинута людьми. Двери и окна заколочены досками. Это оказалось так' неожиданно и непостижимо, что юноши, не веря своим глазам, стали щупать руками прибитые к окнам доски. Наконец удалось открыть дверь. Стали искать продовольствие, обходили комнату за комнатой, но нигде ничего не осталось от бывших обитателей зимовья. Растопив печку, геологи уселись у огня. Отогревшись, пришли к выводу:
- Люди здесь жили долго. Не может быть, чтобы не осталось хотя чего-то из продуктов. Надо поискать.
На этот раз поиски не были столь плачевными. Удалось найти засохшие корки хлеба и кусочки сахара. В щелях пола кухни собрали немного крупы. Юрий даже обнаружил застаревший кусочек сала величиной со спичечную коробку. Сало нарезали микроскопическими дольками и сварили вместе с крупой.
Пролетели еще двое суток. Ноги Юрия опухли и почернели. Помощи все не было. Однажды, когда Юрий лежал на лавке у стола, а Анатолий охотничьим ножом щипал лучину для растопки, послышался шум мотора. Бросив нож, Анатолий выбежал наружу. Над зимовьем на небольшой высоте летел самолет. Ивчатов стал прыгать и махать руками. Самолет сделал круг над зимовкой, покачал крыльями в знак того, что человек замечен, и, найдя удобную площадку, пошел на посадку.
Через полтора часа Ивчатова и Кублицкого встречали товарищи. Лишь только колеса самолета коснулись аэродромной полосы, к нему, обгоняя друг друга, побежали люди. Юрия и Анатолия бережно вынесли из машины на руках. Наконец-то геологи воссоединились с друзьями! Здесь Кублицкий и Ивчатов узнали, что их искали задолго до их начала пути к морю. Но искали не на той реке, где те находились, а на другой, протекающей километрах в тридцати от их стоянки.
Долгие поиски пропавших в необъятных просторах тундры увенчались успехом. Для этого во все концы были разосланы самолеты и оленьи упряжки.А на верный след помогла напасть оставленная геологами записка.